Лето в Калетах
Деревня на стыке трех государств находится в 6 километрах от Августовского канала. Добираться до Калет — одно удовольствие. По обе стороны ровной дороги — пахнущий грибами и ягодами сосновый лес. Рядом — небольшие озера, усеянные лилиями. Так и хочется там остановиться на отдых! Но я держу курс на деревню и останавливаюсь у дома Янины и Станислава Ольшевских. Хозяйка встречает у калитки. Так она всегда ждет гостей. Двери в ее аккуратной хате редко закрываются. Здесь расположен Дом социальных услуг.
— Мы здесь не живем, для себя на подворье построили хатку. На двоих с мужем хватает, — Янина Ольшевская ведет меня в дом. — Тут расположена наша деревенская библиотека, книги из Гродно привозят каждый месяц. А большую комнату мы отдали под зал для концертов. Артисты из поселка Сопоцкин сюда регулярно приезжают по праздникам. Так что в Калетах есть где собраться, посидеть и поговорить. Вот только людей с каждым годом все меньше...
Об этом Янина Павловна говорила с грустью. Когда–то она в деревне работала библиотекарем, имела почти полторы сотни читателей. Теперь же в Калетах из 40 домов не пустуют только 12. Да и то там живут в основном одинокие люди. Летом становится немного оживленнее — к бабушкам и дедушкам приезжают на каникулы внуки.
— Но не подумайте, что мы, пенсионеры, тут скучаем, — вновь оживилась Янина Ольшевская. — Четыре раза в неделю к нам приходит автолавка. В деревне есть свой костел. Его построили 15 лет назад, а старый сгорел в войну. Ой, я снова о грустном. Хорошо, что в каждой хате теперь есть телефон, так врача можно скорее вызвать, ведь до ближайшей поликлиники 20 километров. Появилась недавно и мобильная связь. Иду в поле — беру телефон с собой. А звонить мне есть кому: трое детей, 6 внуков, правнук.
Хуторяне
Воды Марихи наполнены из польских озер на Сувальщизне. Далее они вдоль литовской территории текут в наши Черную Ганчу, Августовский канал, затем — в Неман. Янина Ольшевская показывает мне дорогу до речки–границы, по которой местные жители ходили в Литву. Прежнего моста уже нет. На том месте сейчас стоят пограничные столбы Беларуси и Литвы. А сама речка, извилистая и с заросшими травой берегами, не такая и широкая — около 10 метров. Вода в ней кристально–чистая, поэтому всегда привлекала рыбаков трех стран–соседок. И по сей день там водятся редкие для нас форель и хариус.
Я прошел сотню метров вдоль берега Марихи и увидел перед собой запрещающий знак. За ним уже была белорусско–польская граница. Там хутор и заканчивался. Через пару десятков метров неожиданно услышал хрюканье свиней. Они вольготно грелись под солнцем на огороженной песчаной поляне. А дальше располагались вольеры этого «пятачкового» семейства.
Хозяйство принадлежит Чеславу Сташко. Человек он нездешний, но уже врос в эту землю корнями. Вначале на хуторе построил дом. Приезжал сюда только отдыхать, а потом и вовсе перебрался из города. Понравилась здешняя нетронутая природа, особенно Мариха, которая течет прямо под окном. Есть у хуторянина и славная банька, топит ее хозяин только по воскресеньям.
Чеслав Сташко — юрист по образованию, учился в Вильнюсском университете. Долго работал по специальности, потом увлекся бизнесом. Но никогда не думал, что будет выращивать свиней. Их у него немало — бывает, что и до 40 голов. Сидеть сложа руки никогда не приходится.
«Марсельеза» для француза
Почти 4 года назад Чеслав перевез из Гродно свою мать — Янину Ивановну Сташко. Старушка с палочкой в руке привычно для себя начала говорить с нами по–польски. В Калетах, как и в других деревнях в этом уголке Гродненской области, это основной разговорный язык. Но тут же перешла на русский и поведала о своей наболевшей проблеме. Никак она не может добиться того, чтобы автобус, идущий до центра деревни, доезжал и на хутор, хотя бы раз в неделю.
— А как иначе добраться до врача в Гродно, куда почти полсотни километров? — недоумевает 81–летняя пенсионерка.
Янину Сташко судьба помотала. Теперь хочется покоя, и на хуторе для этого есть все условия. Ее жизнь начиналась безоблачно. Родилась в 1930 году во Франции, куда родители эмигрировали годом ранее из Поставского района Витебской области. Все в семье складывалось. Отец работал на шахте, мать смотрела за девочкой. Тяжелее пришлось в войну, но Янина окончила в Лилле школу. Говорила только на французском и польском языках.
Резкий поворот в судьбе произошел в 1947 году, когда семья решила вернуться в родные края. Пароходом они добрались до Одессы, оттуда думали податься на шахты Донбасса. Но в последний момент Янина с родителями остановилась в Гродно. Потом семья перебралась в Островецкий район, где и родился Чеслав.
На реэмигрантов власти тогда смотрели косо. Могли и в Сибирь сослать, но как–то пронесло. Даже в тяжелых послевоенных условиях Янина не забывала французский язык, который знала в совершенстве. Но ей, швее и почтальону, иностранный язык так и не пригодился в жизни. Она и представить не могла, что на французском языке заговорит... на хуторе в Калетах.
— Как–то к нам на отдых приехала знакомая сына, а с ней — француз. Они прошлись вдоль Марихи, побывали на озерах, отведали шашлыков, — вспоминает ту неожиданную встречу Янина Ивановна. — За столом гость из Франции восхищался, как все у нас красиво. Его знакомая–переводчик не успевала даже переводить все слова. После очередного тоста француз начал напевать «Марсельезу». Тут я не выдержала и стала ему громко подпевать. Надо было видеть в тот момент лицо нашего гостя! Он даже слезу пустил. Не думал, что в лесной глубинке пожилая женщина споет гимн его родной страны.
Перед тем как покинуть хутор, мы вернулись на берег Марихи.
— А ведь дружбу с нашими соседями за границей мы не теряем, — Янина Ольшевская сказала эти слова с гордостью. — Ну не можем теперь так просто перейти речку. Зато часто стоим на ее берегах и разговариваем с нашими знакомыми и близкими. Всего–то 10 метров друг от друга...
Фото автора.
Автор публикации: Иосиф ПОПКО
Советская Белоруссия
Комментариев нет:
Отправить комментарий